Безликие музы Эдгара Дэга

Илер-Жермен-Эдгар де Га, или просто Эдгар Дега известен, как виднейший представитель импрессионизма. Интересно, что сам он себя к этому жанру не причислял, но именно импрессионистский стиль его зрелого периода принёс ему узнаваемость. Тогда импрессионисты выбирали пленер — пейзажную живопись на природе или открытых пространствах, Дега, с ними не соглашался. Считая, что открытые места рассеивают внимание, он предпочёл пространство кафешантанов, оперы и театров. И сейчас его ассоциируют именно с этими полотнами — сюжетами о танцовщицах и театральном закулисье.

Иногда эти картины похожи на фотографии, иногда на подглядывание в замочную скважину. «Уловленные мгновения» — так, пожалуй, можно назвать его работы. Он хватал яркие моменты, укрупнял планы, чтобы выделить главное. В этом его сходство с импрессионистами. Они понимали мир — как постоянное движение. Но, если у пейзажистов это реализовалось через движение воздуха, света, смену времен дня и года, круговорот природы, то Дега стремился передать суть жизни через движение человека.

Эдгар Дега запомнился публике, как художник балерин. Он был первым из современников, кто совершенно по-новому увидел балет.

Интерес к танцу, безусловно, давняя традиция французской живописи: очаровательные женщины, пляшущие Терпсихоры воплощают радость, молодость и триумф красоты… Художники, писавшие балет до Дега, чаще изображали популярных артисток, склонившихся в изящном поклоне, позирующими под аплодисменты. Такие портреты напоминали фотографии кинозвёзд для обложки глянцевого журнала. Но Дэга не прельстился конкретной успешной примой-музой, он заинтересовался балетом вообще и рядовой средней балериной. Дега показывает мир танца, не впадая при этом в слащавость и прилизанность.

Его балерины «не красуются в кадре», они запечатлены в моменты повседневного монотонного труда, порой горькие и безрадостные.

Например, в «Танцевальном классе» изображены девушки во время репетиции. На их лицах застыло напряженное внимание, а парадные улыбки исчезли. Усталость делает их жесты угловатыми, а от взгляда зрителя не скрыты худоба, торчащие лопатки и жилистость натруженных ног.

В этих девочках еще можно разглядеть хрупкость юности. В более поздних работах Дега изящества будет все меньше, его образы будут отражать всю трагическую историю балерины: вот она – еще крошка, уже нарочито женственная в декольтированном корсаже. Вот ее упражнения у станка, скучные, изнурительные, неизбежные для нее каждый день.

Во времена художника, балет был ремеслом не привилегированным. Мало кто из балерин претендовал на лавры, они оказывались в театре по совсем другим причинам. Девочки из бедных семей, принятые в балетные школы, работали на износ, чтобы не оказаться на улице. В то время, школы существовали во многом благодаря меценатству богатых покровителей. А те, за своё участие, могли распоряжаться в том числе и ученицами. При театрах даже были специальные комнатки, где обеспеченные любители искусства производили «смотр» балерин, выбирая из понравившихся девушек.

На это закрывали глаза, а молва тем временем не щадила танцовщиц. Не смотря на то, что у бедняжек не было выбора, общество отказывало им в уважении и не воспринимало всерьез их профессию. Да и откуда людям было знать, что скрывается за внешней лёгкостью театральных спектаклей.

В своей балетной серии, Дэга показывает зрителю разные грани театра: сцену, фойе, артистическую уборную, иногда видимую только в щель приоткрытой двери. Наблюдая за танцовщицами из уголка или оркестровой ямы, он не делал даже эскизов, понимая, что артисты будут отвлекаться, невольно позировать, когда поймут, что их рисуют. А Дега хотел взять обыденность, случайность каждого жеста.

Его танцовщицы не созидают возвышенное искусство, они как автоматы воспроизводят отработанные потом и кровью, машинальные движения.

Дега первый открыл тему, которую продолжит Пикассо – творчество, как тяжелейший труд.

«Урок танца», 1879 года из Метрополитена, словно рассказывает о несчастной судьбе совсем еще маленькой девочки. Она стоит у станка, не понимая зачем она здесь, одинокая, в воздушной газовой юбке, с белоснежным бантом. Героиня напоминает заводную куклу, а балетмейстер, как кукольник, следит за каждым ее движением. Здесь не место пониманию и заботе, здесь незаметно промелькнёт еще одно слишком короткое детство.

Выбиваясь из сил, безрадостные и не пытающиеся выглядеть привлекательно, работают балерины во всех «репетициях» Дега. А на заднем плане неизменные спутники их жизни — старуха мать, унылый скрипач, балетмейстер с толстой палкой, и, наконец, поклонник-покровитель, «некто в цилиндре».

Даже выводя на сцену прима-балерину, изящную, как мотылек, Дега не забывает показать это безобразное черное пятно, неизменно торчащее за кулисами, — тень мужчины…

Многие критики отмечали отстранённость Дега по отношению к своим моделям. Но прямота и беспристрастность в отрисовке образов, в итоге не меняет общее впечатление от картин — ощущение теплоты и внимания к персонажам. И действительно, сам Дэга, не будучи сентиментальным, в своём скрупулезном изображение танцовщиц не пытался воспеть их грацию или исполнить гимн женскому труду. «Меня называют живописцем танцовщиц. Балерины всегда были для меня лишь предлогом, чтобы изобразить замечательные ткани и ухватить движение» — говорил он.

Конечной целью было достижение тех высот в живописи, когда она становится реальнее, чем сама жизнь, с точностью камеры выхватывает самое значимое в текущем моменте.

Однако, невольно, своими полотнами, он смог повлиять на восприятие балета, перевернуть легкомысленное представление об этом искусстве и о его исполнительницах. Наконец, привлечь внимание к тому, сколько сил вложено в создание внешней легкости и непринуждённости зрелища, которое кажется праздником, если смотреть из зрительного зала.